Эрнст Хаппель – сумрачный гений из Вены, без лишних слов покоривший Европу

Эрнст Хаппель – одна из величайших фигур европейского футбола, оставившая огромный след в развитии тактических принципов, до сих пор считающихся важнейшими в современном футболе. И всё же по сравнению со своими современниками, часто заимствовавшими и популяризировавшими его идеи, он нередко оставался и остаётся в тени – нелюдимость, сложные отношения с репортёрами и нелюбовь говорить о футболе, а не доказывать всё делом на поле, всегда были частью его образа, сумрачного и контрастного, как его любимая Вена середины прошлого века. Поэтому мы восстанавливаем справедливость и вспоминаем о тренере, чьё имя гремело по всей Европе во второй половине прошлого века.

Эсхил из Хюттельдорфа: юность в Вене и первые успехи

Он всегда, абсолютно всегда был всем недоволен. С самого детства, проведённого в прокуренном кафе своего отчима в девятом районе Вены Альзергрунде – родного отца Хаппель не знал. О юных годах будущего патриарха австрийского футбола ходит немало легенд, иллюстрирующих его характер ещё с младых лет. К примеру, в 13 лет, в 1938 году, в первый свой сезон в молодёжной системе "Рапида", юного Эрнста выгнали с командного собрания, потому что он отказался петь песни Гитлерюгенда – и был совершенно недоволен установленными порядками. Впрочем, ему повезло, что на дальнейшую карьеру в "Рапиде" – как известно, державшим в те сложные годы нос по ветру – этот инцидент никак не повлиял, и уже в 17 лет юный защитник Хаппель смог дебютировать в основе, поредевшей из-за ушедших на фронт игроков.



С годами это недовольство переросло в смесь перфекционизма, который будет отличать его всю его жизнь, и традиционной венской ворчливости, Wiener Grant, понятия, до сих пор неразрывно связанного с австрийской столицей. Эти черты характера будут видны в каждом его дальнейшем карьерном шаге и в каждом воспоминании сокомандников и позже его подопечных.

После войны Хаппель моментально стал игроком основы "Рапида". Его дуэт в центре защиты с Максом Меркелем, тоже громко отметившимся в истории центральноевропейского футбола в последующие годы, стал одной из ключевых линий игравшего в модной тогда схеме 2-3-5 хюттельдорфского клуба, и под предводительством капитана и главного бомбардира Австрии околовоенных лет Франца "Бимбо" Биндера клуб завоевал в тот период семь титулов на национальном уровне (шесть чемпионств и один кубок) и даже единственный международный трофей австрийской команды в истории – Кубок Митропы 1946 года. Кто забил в финале решающий гол? "Волшебник", как его окрестили фанаты в Хюттельдорфе, или "Эсхил", из-за внешнего сходства с популярным в ту пору турецким киноактёром. Статус любимца публики Хаппель завоевал буквально с первых матчей, причём как за игру, так и за своеобразный нрав.

Занятно, что сохранился очень примечательный снимок: Эрнст Хаппель-школьник берёт у будущего сокомандника Биндера автограф в середине тридцатых годов. В музее "Рапида" эта фотография используется как пример того, как всё в истории клуба всегда было закольцовано.



Статус одной из главных звёзд сильнейшего клуба страны того периода дал Хаппелю путёвку и в сборную. Дебютировал он в 1947 году, и тогдашний тренер Вальтер Науш моментально сделал его игроком основы. В таком же статусе он поехал и на чемпионат мира 1954 года в Швейцарию – где стал одним из главных действующих лиц самого результативного матча в истории чемпионатов мира, "Жаркой битвы в Лозанне" между Австрией и Швейцарией (7:5), в которой Австрии пришлось сражаться фактически без вратаря, так как Курт Шмид ещё на первых минутах получил тепловой удар при +40 градусах, а замены тогда ещё не разрешались.

Но для Хаппеля тот чемпионат мира стал знаменательным не только из-за этого: в полуфинале (1:6 с ФРГ) он и запасной вратарь Вальтер Цеман (его близкий друг, с которым они вечно подшучивали друг над другом, и Хаппель даже порой специально пытался забивать автоголы в его ворота в матчах смеха ради - и нередко в этом даже преуспевал) так и не смогли скоординироваться, чтобы противостоять безупречно заученным стандартам немцев, и счёт достиг подобных масштабов в первую и основную очередь из-за их ошибок. Результат матча был воспринят общественностью слишком болезненно, и в австрийской прессе поднялась волна обвинений в сговоре и сданном Хаппелем и Цеманом матче. Разумеется, Хаппель, с его характером, не смог оставить это просто так. Сразу после чемпионата мира он принял решение покинуть Вену и уехать в Париж, в "Расинг", чтобы отдышаться и прийти в себя. А его отношения с журналистами были испорчены навсегда: за всю карьеру количество длинных интервью, которые он дал, можно пересчитать по пальцам одной руки, и дело не только в его природной немногословности.

Впрочем, находиться долго вдали от любимой Вены у него никогда не получалось: всего через 18 месяцев после отъезда во Францию Хаппеля снова можно было увидеть в венском кафе "Риттер", где он часто проводил вечера с бокалом коньяка и сигаретой, играя в карты и беседуя о футболе. А по выходным он снова выходил на поле в майке "Рапида" – за свой родной клуб он отыграл ещё три полноценных сезона.

Со сборной Хаппель успел съездить и на ещё один чемпионат мира, в Швецию в 1958 году, где Австрия заняла последнее место в группе, и вскоре после этого закончил карьеру как в сборной, так и в клубе.

"Тотальный футбол": Ринус Михельс вдохновился своим соперником?

Весной 1962 года АДО "Ден Хааг" назначил нового тренера – молодого, всего лишь 36-летнего, лишь с парой месяцев опыта в низших лигах за спиной, невысокого, вечно угрюмого, молчаливого. Такой набор редко завоёвывает авторитет в раздевалке с первой же минуты. В один из первых тренировочных дней на улице лило как из ведра, и команда, желая поддеть нового наставника, не явилась на намеченную тренировку. Хаппель всё же собрал их, вытащил на поле и предложил пари: он поставил банку из-под газировки на перекладину, отошёл от ворот на приличное расстояние и, к удивлению игроков, сбил её мячом с первой же попытки, а затем предложил им повторить. У кого получится, тому можно в тепло и под душ. Несложно догадаться, что тренировка продлилась положенное время, и за тем, как его подопечные проваливают попытку за попыткой, Хаппель наблюдал с нескрываемым удовольствием.

Когда Хаппеля в последующие годы спрашивали об этой истории, он пытался отмахиваться, что, мол, всё было совсем не так – но неизменно добавлял, что "часть правды в этой байке всё же есть".



Под его руководством "Ден Хааг" превратился из кандидата на вылет в крепкого претендента на титул. И уже тогда его идеи, которые окажут огромное влияние на развитие мирового футбола, проявлялись на поле: позже принципы, которые начал использовать первым "Ден Хааг", а затем и другие клубы Хаппеля, назовут "прессинг" и "тотальный футбол". Но самому угрюмому молчаливому тренеру было не до выдумывания терминов – пустые, по его мнению, разговоры он обычно оставлял другим.

Часть этих идей уходят корнями к другому визионеру австрийского футбола – Уго Майзлю, тренеру "Вундертим", пожалуй, одной из лучших европейских сборных в истории, опередившей своё время на десятилетия. Хаппель в юности с ума сходил от той команды – а многих игроков знал как постояльцев венского кафе его отчима, и кто знает, какой отпечаток на его философии оставили тогдашние подслушанные разговоры о футболе. А часть, особенно техническая и физическая составляющие, пришла с венских улиц. "Мы, играя в детстве чем ни попадя, вырастали в двуногих футболистов с идеальной техникой", – объяснил он как-то свой нестандартный подход к тренировкам, на которых часто использовались посторонние предметы и замысловатые упражнения, направленные на совершенствование обращения с мячом, а также изнурительные серии физических упражнений, доводивших не всегда привыкших к подобному игроков до полного изнеможения. Но без этого Хаппель не видел возможным ставить команде футбол по своим канонам и принципам: согласно его философии, для хорошей игры нужны лишь 20% теории и все 80% практики, вместе с которой шла и физика, так как играть с мячом без физического преимущества попросту невозможно.

Люди любят смотреть на игроков, у которых есть свои идеи, потому что толпа приходит на матчи за развлечением. Футбол всё же лишь игра – и она должна развлекать.

Эрнст Хаппель

Впрочем, несмотря на прогрессивные идеи, сложный характер Хаппеля часто вставал у него на пути. "Ден Хааг" он покинул из-за конфликта с главой клуба, расторгнув в 1969 году контракт, который должен был длиться ещё два года. Тем не менее, именно эта склока открыла для него двери в Роттердам, где в "Фейеноорде" его стиль футбола был доведён до совершенства.



"Хватит болтать, давайте к футболу!" – так звучала самая часто используемая фраза на базе клуба в те годы. Возможно, именно этот принцип – не разговаривать об игре, а концентрироваться на ней – и стал причиной того, что "тотальный футбол" связывают в первую и главную очередь с Ринусом Михельсом и "Аяксом", а позже и его сборной Нидерландов. Но на самом деле очень любившему общаться с прессой и в подробностях объяснять свои идеи Михельсу было кому сказать спасибо за вдохновение.

Уже в первый свой сезон, 1969/70, "Фейеноорд" Хаппеля отошёл от привычной для голландского футбола того времени схемы 4-2-4 и обратился к 4-3-3 с лишь условно зафиксированными позициями, где каждый подменял каждого как минимум в атаке и центре – этакий "прото-тотальный футбол". В той игре было много и от "Вундертим" Майзля, и от сборной Венгрии 1950-х, встречались эти идеи и в других системах – в том числе и в "Аяксе" Джека Рейнольдса, у которого играл в бытность игроком и Ринус Михельс. "Фейеноорд" крушил всех на своём пути в лиге и в европейских соревнованиях, но по-настоящему поворотный момент случился в апреле 1970 года: "Аякс" Михельса (уже с Йоханом Кройфом в новой незакреплённой роли, но в целом всё ещё в старомодном 4-2-4) сыграл против команды Хаппеля (в 4-3-3) – и еле унёс ноги в тяжелейшем матче, закончившемся со счётом 3:3.

Именно после этой игры Михельс осознал все преимущества системы своего оппонента и за считанные дни перестроил свою команду. Всё, что было дальше, как говорится, уже история.



С "Фейеноордом" Хаппель выиграет Кубок европейских чемпионов в первый же сезон (а ровно через год Михельс с "Аяксом" повторит то же самое достижение во вдохновлённой им новомодной схеме 4-3-3), а затем станет чемпионом Нидерландов, завоюет Интерконтинентальный кубок и уедет из страны спустя всего четыре сезона – хорошего понемногу, как аргументирует он свой отъезд. Так в его стиле.

Мы столько вместе пережили, что я должен положить этому конец. Когда побеждаешь слишком много, дисциплина начинает страдать. Мы становимся слишком близкими друзьями, мы страдаем и плачем вместе, смеёмся и побеждаем. А так продолжаться долго не может.

Эрнст Хаппель
о своём уходе из "Фейеноорда"

"Джентельмены, два очка": лаконичность как залог успеха

После Нидерландов и короткой поездки в "Севилью" во второй испанский дивизион его ждал глоток свежего воздуха в Бельгии: там он снова взялся за всё с нуля и из середняка превратил "Брюгге" в сильнейший клуб страны по отработанной методике буквально за считанные месяцы. Периода успешнее в истории этой бельгийской команды не было и до наших дней.

Мне кажется, я успел немного узнать его как человека за эти годы. Я многому научился от него в футбольном плане – но он был странным человеком, не правда ли?

Биргир Йенсен
вратарь "Брюгге" в 1970-х

Почти все, с кем Хаппель успел пересечься за свою карьеру, характеризовали его примерно так же, как Йенсен. Оно и объяснимо: одиночка, больше наслаждавшийся компанией своих сигарет и коньяка, как никто другой умел вкладывать много смысла в как можно меньше слов. Его партнёр по защите "Рапида" в юности и друг Макс Меркель, известный своим чувством юмора, любил повторять, что Хаппель напоминает ему "Бетховена в финальной фазе", а вратарь "Гамбурга" Ули Штайн говорил, что видеть тренера показывающим хоть какие-то эмоции было "настолько же необычно, как увидеть Папу Римского в плавках". Его пресс-конференции нередко длились буквально секунды, а любые попытки журналистов выйти за рамки футбольной темы пресекались на корню фразой "Это не интересно!".



Однако его немногословность и неэмоциональность не делали его плохим мотиватором и в некоторой степени даже психологом – со своеобразным, конечно, подходом. Когда в 1977 году Хаппеля пригласили возглавить сборную Нидерландов перед ЧМ-1978, он потратил немало времени на то, чтобы уговорить завершившего незадолго до этого международную карьеру Йохана Кройфа вернуться в сборную – и, как рассказывал потом сам Кройф, почти смог это сделать, если бы не произошло попытки похищения, которой он подвергся в Барселоне вместе с семьей, что заставило его переосмыслить ценности и настоять на своём решении. Хаппель же не проронил в прессе о тех переговорах и сопутствующих событиях ни слова и настаивал, что Кройф просто травмирован, только и всего.

Йохан Кройф: человек, который олицетворял последнюю революцию в футболе

Справляться пришлось без главной звезды – но команда, доставшаяся ему от Ринуса Михельса, была настолько идеологически близка Хаппелю, что ему не потребовалось много времени, чтобы перенастроить всё под себя. Поэтому на турнире всё прошло как по маслу, и Нидерланды дошли до финала, где дотянули до дополнительного времени, но всё же уступили Аргентине со счётом 1:3 – лаконичного наставления "Джентльмены, два очка" от тренера в качестве предматчевой речи в раздевалке не хватило для победы. Но кличка Wödmasta, "чемпион мира" на венский манер, всё равно приклеилась к вернувшемуся с серебряной медалью Эрнсту Хаппелю и сопровождала его в австрийской прессе до последних дней: для них он действительно был Wödmasta, так как никто больше, ни до него, ни после, из австрийцев так высоко не забирался.

И даже столь высокие достижения не изменили его нрава. По возвращению с турнира сборную пригласили на приём к королеве Юлиане, и когда появление её Величества чуть-чуть задержалось, Хаппель не выдержал и пробормотал принцу Виллему-Александру: "Да когда уже бабушка придёт? Скажите ей, что я тороплюсь, меня казино в Вельдене заждалось!".

Окольными путями в Гамбург: ещё один международный триумф

Сразу после чемпионата мира "Гамбург" предложил ему контракт – но этому было суждено случиться лишь спустя несколько лет, так как Немецкий футбольный союз, пытаясь защитить своих же тренеров от иностранных конкурентов, настаивал на невозможности работы в Германии специалистов без лицензии именно от DFB. Правило отменили только в 1980 году, когда – кто же это мог быть? – Ринус Михельс пришёл в "Кёльн". Лишь в 1981 году, после продолжительного отпуска, сорванных переговоров с мадридским "Реалом" и краткосрочного заезда обратно в бельгийскую лигу, Хаппель всё же приступил к работе в "Гамбурге", где его предшественника Бранко Зебеца, которого так защищал DFB несколько сезонов назад, успели уволить из-за серьёзных проблем с алкоголем.



На севере Германии он, как и везде, запомнился россыпью титулов и грандиозных побед – два чемпионства Германии, Кубок страны и ещё один Кубок европейских чемпионов (в 1983 году, в финале против "Ювентуса" в Афинах, с голом Феликса Магата, который явно в своей дальнейшей тренерской карьере позаимствовал приём-другой у своего гамбургского наставника, и с удивительным, идущим вразрез со всей своей натурой танцевальным празднованием вечно угрюмого тренера на бровке). Запомнился он и страннейшим говором, который приобрёл к поздним годам после всех своих странствий по Европе: газета Hamburger Abendblatt описывала язык, на котором разговаривал в Гамбурге Хаппель, как "ядрёную смесь венского, голландского и фламандского", а многие журналисты признавались, что понимали не больше половины того, что он говорил на пресс-конференциях, и даже делились между собой собственноручно составленными словариками его лексикона с такими словами, как Prof для профессионального футболиста или Kondizi для физической формы.

Но к концу его периода в Гамбурге здоровье начало подводить Эрнста Хаппеля. В 1986 году, в возрасте 61 года, ему провели операцию на желудке, сильно подорвавшую его физическое состояние, и первые несколько месяцев своего последнего сезона в Бундеслиге он выглядел слишком истощённым и работал, как вспоминают его игроки, через силу, но никогда ни на что не жаловался – в своей привычной манере. Выиграв напоследок Кубок Германии, Хаппель решил, что настало время возвращаться на родину, вдали от которой он провёл слишком много времени. На этот раз насовсем.

Снова дома: закат карьеры и уход в тень

После блеска европейских софитов работа в "Сваровски Тироле" выглядела куда более скромной строчкой в грандиозном резюме. Тем не менее, полка с трофеями одного из самых титулованных клубов Австрии с непростой судьбой пополнилась ещё на домашний дубль и дополнительную чемпионскую "тарелку", а игроки тирольского клуба смогли по полной программе испытать на себе все прелести методик Хаппеля по развитию физических показателей команды – включая знаменитые тренировки на силу и выносливость по три раза на дню.



Последним его местом работы – самым символичным и значимым по статусу, но одним из самых непродолжительных – стала сборная Австрии. Австрийский футбольный союз несколько раз пытался подступаться к Эрнсту Хаппелю в предыдущие годы – впервые это произошло в 1982 году, накануне чемпионата мира в Испании, когда он ещё работал в "Гамбурге", но DFB наложило вето на совмещение, да и сам он не горел желанием покидать после опыта с Нидерландами клубный футбол и на все предложения из сборных ограничивался лишь консультационными должностями на неполную ставку (как было с той же Германией в середине 1980-х, когда его уговорили помогать только заступающему в должность неопытному Францу Беккенбауэру советами и подсказками и последить, чтобы всё заработало так, как должно было). И лишь на излёте карьеры Хаппель решил, что пришёл час принять предложение от своей страны.

Увы, продлилось это недолго. Эрнст Хаппель проработал в сборной Австрии всего 11 месяцев, за которые успели пройти девять матчей. Всё это время он был тяжело болен – рак лёгких, вызванный многолетним курением. Всю жизнь его было невозможно представить без сигареты в зубах, а всё тот же острый вечно на язык Макс Меркель даже окрестил его в одном из интервью из 1980-х как "Королевские лёгкие Бундеслиги". Диагноз свой он воспринимал с извечным фатализмом: "Если у меня рак, то пусть он и будет. Ничего я с этим сделать не могу".

Последнюю игру при нём сборная сыграла буквально за две с небольшим недели до его смерти – это была победа 5:2 над Израилем и всего второй выигранный матч с Хаппелем у руля. 14 ноября 1992 года его не стало. А через четыре дня после его смерти, прямо в день похорон, Австрия сыграла нулевую ничью с Германией в Нюрнберге – и на пустующем тренерском кресле все 90 минут лежала его кепка, без которой он редко появлялся в последние годы. Это был последний не проигранный матч с Германией, извечным принципиальным для австрийцев соперником, на следующие 26 лет.



Имя Эрнста Хаппеля увековечено в его родной и любимой Вене самым символичным образом из возможных: его носит национальный стадион в Пратере. Массивный, серый, бетонный, угрюмый до неуютности, чертовски старомодный – и такой значимый для всей футбольной системы Австрии. Места более подходящего для того, чтобы почтить память мрачного венца, покорившего всю Европу без лишних слов, найти попросту невозможно.